Чарльз Диккенс «Кувалда» для ребенка бедного человека - Увлекательная история за «Рождественской песней»

2024 Автор: Sherilyn Boyd | [email protected]. Последнее изменение: 2023-12-16 09:37

Диккенс родился 7 февраля 1812 года в сельской Англии в семье среднего класса, обделенном, когда его отец, клерк по имени Джон, потерял свои финансы и оказался отправлен в тюрьму должников Маршалса. Как и практика в то время, большая часть семьи присоединилась к нему в тюрьме, но не для Чарльза, который считался достаточно старым, чтобы сделать свой собственный путь в мире.

12-летнего мальчика перевели в дешевую квартиру из своей семьи, убрали из школы и отправили на фабрику по обустройству обуви Уоррена. Его работа состояла в том, чтобы провести шесть дней в неделю, наклеивая этикетки на банки с ботинком для обуви. Его еженедельная плата за это составляла шесть шиллингов (около 22 фунтов стерлингов или 29 долларов США сегодня), с которыми он должен был полностью поддерживать себя.

Помимо необходимости выдерживать безумно долгие часы работы при однообразной задаче, он также подвергался ужасающим условиям работы, включая случайное физическое насилие. Тем не менее, это была психологическая травма ситуации, и никто даже не проявлял даже незначительного интереса к его положению, что Диккенс позже больше всего сожалел, описывая то, что он считал низкой точкой своей жизни:

Для меня это замечательно, как меня так легко отбросить в таком возрасте. Для меня это замечательно, что даже после моего спуска в бедную маленькую суету, с которой я был с тех пор, как мы приехали в Лондон, у меня не было достаточно сострадания к ребенку необычных способностей, быстрым, нетерпеливым, тонким и скоро больным, телесным или мысленно предположить, что что-то могло быть пощажено, как это могло бы быть, поместить меня в какую-либо обычную школу. Наши друзья, я понимаю, устали. Никто не сделал никаких признаков. Мой отец и мать были вполне удовлетворены. Они вряд ли могли бы быть более, если бы мне исполнилось двадцать лет, отличились в гимназии и поехали в Кембридж.

Покровский склад был последним домом на левой стороне пути, на старой лестнице в Хунгерфорде. Это был сумасшедший, разрушенный старый дом, который, конечно, упирался на реку и буквально переполнял крыс. Его убранные комнаты и гнилые полы и лестница, и старые серые крысы, свисающие в подвалах, и звук их писк и потасовки поднимались по ступенькам в любое время, а грязь и распад места заметно поднимались передо мной, как будто я снова был там. Счетный дом находился на первом этаже, оглядывая угольные баржи и реку. В нем был перерыв, в котором я должен был сидеть и работать. Моя работа заключалась в том, чтобы покрыть горшки пасты; сначала с куском масляной бумаги, а затем с куском синей бумаги; привязать их кругом; а затем обрезать бумагу близко и аккуратно, кругом, пока она не выглядела такой умной, как горшок с мазью из аптекаря. Когда определенное количество горшков достигло этого совершенства, я должен был наклеить на каждую напечатанную этикетку, а затем снова продолжить с большим количеством горшков. Двое или трое других мальчиков содержались на аналогичных обязанностях вниз по лестнице с аналогичной заработной платой. Один из них поднялся в оборванном фартуке и бумажной кепке в первый понедельник утром, чтобы показать мне трюк с использованием струны и завязывания узла. Его звали Боб Фагин; и я позволил себе долгое время использовать его имя Оливер Твист….

Никакие слова не могут выразить тайную агонию моей души, когда я погружаюсь в это общение; сравнивали этих повседневных партнеров с событиями моего счастливого детства; и почувствовал мои ранние надежды на то, чтобы стать ученым и выдающимся человеком, раздавленным в моей груди. Глубокое воспоминание о том, что я был совершенно пренебрег и безнадежен; от стыда, который я чувствовал в своем положении; от несчастья моему молодому сердцу поверить в то, что изо дня в день то, что я узнал, подумал и в восторге, и поднял мою фантазию и мое подражание, ушел от меня, никогда не возвращался больше; не может быть написано. Вся моя природа была настолько проникнута печалью и унижением таких соображений, что даже сейчас, известная, ласковая и счастливая, я часто забываю в своих мечтах, что у меня есть дорогая жена и дети; даже если я человек; и бродить по пустыне к тому времени в моей жизни.

Освобождение от этой участи произошло в форме Джона Диккенса, унаследовавшего 450 фунтов стерлингов после смерти матери Иоанна, Элизабет Диккенс. С этими деньгами семья Диккенса смогла выйти из тюрьмы должников (хотя позже Джон снова вернулся туда и, вероятно, много раз, если бы не Чарльз, из-за привычки к излишним расходам).

Однако это был не немедленный конец жалкой ситуации Чарльза.Вместо того, чтобы возвращаться в школу, он был вынужден продолжать работать на фабрике по окраске обуви еще год, по-видимому, в основном из-за настойчивости матери, о чем позже писал Диккенс: «Я никогда не забывал, я никогда не забуду, я никогда не забывайте, что моя мать была теплой, потому что меня отправили обратно ».

В конце концов, однако, ему разрешили бросить школу и вернуться в школу.

После быстрых дарований в качестве клерка в возрасте 15 лет, а затем и театрального актера, он стал политическим журналистом, освещающим Палату общин. В то же время он также начал писать свои первые художественные произведения под псевдонимом «Боз» (ему дали прозвище члены семьи). Его работа начала приобретать тягу, сопровождаемую браком Диккенса с дочерью его книжного редактора, Кэтрин, и публикацией Пиквикские документы - которые оба произошли в апреле 1836 года. Два года спустя он опубликовал Оливер Твист и дорога Диккенса к литературной славе была проложена.

В 1843 году Диккенсу было всего 31 год и уже, возможно, самый известный автор своего времени. Несмотря на это, он постоянно нуждался в деньгах. Как и его отец перед ним, у него была привычка, казалось бы, всегда жить на пределе своих возможностей. Однако, в отличие от своего отца, его средства были значительными и в целом со временем росли. Это было хорошо, поскольку он также был финансово ответственен за большую семью, в которую входили его жена (в конечном счете) десять детей, любовница, братья, сестры и его родители.

Излишне говорить, что даже до того, как все его дети прибыли, и он стал любовницей в возрасте 45 лет, он не был хорошо подготовлен в финансовом отношении, чтобы одна из его работ не продавалась хорошо, что и произошло, когда он опубликовал серийное начало в 1842 году это был относительный флоп - «Мартин Чезлвит».

В то время, когда он балансировал на грани финансового краха, вышел отчет, составленный одним из друзей Диккенса Ричардом Генри Хорном, который сегодня считается одним из самых важных документов в истории британской промышленной революции. Короче говоря, всеобъемлющий отчет Детской комиссии по занятости подробно описывает экстремальные, нездоровые, опасные, эксплуататорские и просто ужасные условия труда, которые многие бедные дети вынуждены терпеть в Великобритании.

Отчет сделал это в самом сердце - через бесчисленные из первых рук отзывы самих детей. Истории, такие как подросток Исаак Типтон, который сказал, что он начал работать на угольных шахтах в семь лет, работает 12 часов в день, 6 дней в неделю. В течение своих обязанностей он отмечает, что его регулярно избивали старшие шахтеры, но «[я] заслужил это …»

Были также более экстремальные сообщения о том, что детей убивают или избивают из-за того, что они рассматриваются как товары одноразового использования, а не люди. Например, в нем описывается практика того, что дети забираются на промышленные машины, чтобы делать такие вещи, как удаление пробок, с сообщением о случаях, когда удаление привело к смерти ребенка, когда машина снова начала с ними все еще внутри нее.

Кроме того, были рассказы о молодых девушках, работающих на швейных фабриках, которые шили с кровоточащими пальцами - 16 часов в день, 6 дней в неделю.

Самое шокирующее из всего, что было вызвано массовым сообщением, заключалось в том, что эти условия не были исключением, но больше было правилом для детей бедных в новой индустриализированной Британии.

В докладе также, по-видимому, широко освещались многочисленные распространенные идеи о бедных, что они были только бедными, потому что они ленивы, пьяны, по своей природе безнравственны, лишены интеллекта или каким-то образом были деформированы. В рамках этой линии мышления предлагаемая государственная помощь таким лицам была преднамеренно жесткой, как 1834 Закон о внесении поправок в Закон о законах, которая прекратила оказание государственной помощи бедным, если они не отправились в рабочий дом, поскольку указанные учреждения означали столько же, что и уклонение от того, чтобы быть бедным, чтобы фактически помочь нуждающимся.

Так, например, «Фабричный король» Ричард Остлер отметил, что рабочие места стали «тюрьмами для бедных». Семьи были расколоты в рабочих домах, и работа была, как правило, невероятно изнурительной, с небольшим количеством пищи для поддержания жильцов. Кроме того, хозяева рабочего дома были преднамеренно жестокими и оскорбительными для тех, кто проживал в своем рабочем доме. В конце концов, если условия работы были полностью гуманными, это только поощряло людей оставаться ленивыми и безнравственными, что, конечно же, было причиной их бедных в первую очередь …

Как вы могли себе представить из всего этого, часто возникали скандалы, связанные с различными рабочими местами, такими как сообщения о том, что голодающие жители вынуждены есть гниющую плоть, чтобы выжить.

Неудивительно, что провозглашено неназванным благотворительным адвокатом в Рождественская песня, рабочие места были местами, которые многие «скорее умрут», чем уходят. В этой заметке тот факт, что потерять работу мог означать, что нужно идти в рабочий дом, было то, что многие владельцы бизнеса использовали для дальнейшего использования своих работников.

Это приводит нас к знаменитому замечанию Скруджа: «Если они скорее умрут, им лучше это сделать и уменьшить избыточное население».

Хотя сегодня нам кажется ясно, что Скрудж был настоящим злодеем - не то, что когда-либо думал нормальный человек - это было неправдой в день Диккенса. Помимо популярной идеи о том, что бедные люди были бедны только из-за собственных пороков, другое популярное понятие было намечено преподобным Томасом Робертом Мальтусом в его знаменитом 1798 году Очерк о принципах народонаселения, В нем он пишет:

Власть населения настолько превосходит власть земли, чтобы производить для человека существование, что преждевременная смерть должна в той или иной форме посещать человечество. Пороки человечества являются активными и способными служителями депопуляции.

Далее он отмечает: «Что превосходящая власть населения репрессируется моральной сдержанностью, пороком и нищетой … Однако во всех обществах, даже самых жестоких, тенденция к добродетельной привязанности настолько сильна, что есть постоянные усилия в отношении увеличение населения. Это постоянное усилие, которое постоянно стремится подчинить низшие слои общества бедствиям и предотвратить любое значительное постоянное улучшение их состояния … »

Его главная общая точка зрения заключалась в том, что перенаселение неизбежно приведет к снижению заработной платы и ухудшению условий труда за счет большего числа доступных рабочих, в то время как нехватка продовольствия приведет к тому, что пропитание станет более дорогим. Конечным результатом всего этого будет голод и болезни, поскольку население выросло за пределы того, что может быть адекватно обеспечено доступными ресурсами.

В конечном счете это увеличение голода и болезней приведет к тому, что население уменьшится, уменьшится число случаев голода, болезней и т. Д. Делать что-либо, чтобы остановить естественное население, отмирающее от бедного, например, предоставление широкой правительственной помощи бедным людям, будет служить только сделать проблему хуже для всех, удерживая больше людей в живых и размножающихся.

Таким образом, по его мнению, законы, которые стремились помочь бедным людям, на самом деле никому не помогли при взгляде на общую картину и, действительно, нанести ущерб обществу в целом.

Неудивительно, что замечание Скруджа о том, что лучше всего бедным «умереть и уменьшить избыточное население», как правило, считается направленным на многих, кто использовал идеи в Мальтусе, Принципы народонаселения морально оправдать, не помогая нуждающимся в настоящем. Это, конечно же, аргумент, который Диккенс требует момента, чтобы явно осудить, когда говорится о Призраке Рождества Христова,

Человек, если человек, которого ты будешь в сердце … воздержитесь от этого нечестивого, пока не обнаружишь, что такое избыток, и где оно. Будете ли вы решать, какие люди будут жить, что люди умрут? Может быть, что в глазах Небес, вы более бесполезны и менее пригодны для жизни, чем миллионы, как ребенок этого бедного человека. О Боже! чтобы услышать Насекомое на произнесении листа, у его голодных братьев слишком много жизни в пыли!

(Сам Мальтус был весьма обеспокоен обвинениями тех, кто считал, что он выступает за прекращение всей благотворительности, и что он не приветствует бедственное положение бедных. Он утверждал, что одним из его основных моментов было попытаться проиллюстрировать источник проблемы и, таким образом, помочь в решении таких проблем, как контроль рождаемости и обеспечение достаточных ресурсов для поддержки роста населения до того, как это произойдет.)

В любом случае Диккенс, как и многие другие, был возмущен тем, что он читал в Отчете Комиссии по занятости детей, и Второй отчет опубликованной в 1843 году, с рассказами, которые, возможно, были более жалкими для него, чем большинство богатых людей, учитывая его собственный опыт в качестве детского труда. В конце концов, это, скорее всего, было его собственной судьбой в течение всей жизни, если бы не наследование от его бабушки.

Вскоре после прочтения Второй отчет, Диккенс объявил одному д-ру Саутвуд Смит, что он произведет удар «кувалды» от имени Бедный человек.

Вскоре он, однако, убедился, что наилучшим способом сделать это не было, как он изначально предполагал, опубликовать философскую брошюру по этому вопросу, которую он предложил назвать «Апелляцией к народу Англии от имени бедных людей» Ребенок. Скорее, он решил написать рассказ, иллюстрирующий моменты, которые он хотел бы передать.

На переключателе Диккенс написал доктору Смиту,

будьте уверены, что, когда вы знаете [это], и посмотрите, что я делаю, и где и как, вы, несомненно, почувствуете, что кувалда спустилась с двадцатью раз силой - в двадцать тысяч раз силой, которую я мог бы оказать, моя первая идея. Даже в последнее время, когда я писал тебе на днях, я не думал о средствах, которые буду сейчас, пожалуйста, Боже, используйте. Но мне предложили; и я препоясал себя за их захват - как вы увидите в свое время.

Это все готово к тому, чтобы Диккенс записал свою самую известную работу, которую он начал писать в октябре 1843 года, заканчивая всего шесть недель. Порыв в завершении истории был тем, что он нуждался в деньгах быстро и потому, что он имел в виду сделать его рождественской сказкой.

В то время Рождество считалось чем-то вроде «второсортного» праздника в большей части Британии. Тем не менее, праздник начал видеть что-то вроде подъема популярности в качестве праздничного события в Британии начиная с начала 19 века - то, что Дикенс надеялся извлечь выгоду, используя его для быстрого всплеска продаж, чтобы дополнить его убывающий доход.

Не менее важно, было понятие, хотя и не так популярно, как после Рождественская песня было опубликовано, что Рождество должно быть временем благотворительности, которое хорошо совпало с тем, что он пытался найти в новелле. Как писал сам Диккенс Рождественская песня (произнес Фред, золотистый племянник Скруджа):

Но я уверен, что я всегда думал о рождественском времени, когда он пришел вокруг - помимо почитания из-за его священного имени и происхождения, если что-то принадлежащее ему может быть отделено от этого - как хорошее время; доброе, прощающее, благотворительное, приятное время; единственный раз, когда я знаю, в длинном календаре года, когда мужчины и женщины кажутся одним согласием свободно открывать свои замкнутые сердца, и думать о людях под ними, как будто они действительно были попутчиками на могиле, а не другая раса существ, связанных в других путешествиях.

И так было, что 19 декабря 1843 года Чарльз Диккенс, Рождественская песня был опубликован. Первоначальный пробег в 6000 экземпляров был распродан к Рождеству, и книга продана очень далеко за ее пределами, и 13 официальных изданий были опубликованы к концу следующего года.

К сожалению, для Диккенса прибыль была не такой, какой он ожидал изначально. По причинам, не вполне ясным сегодня (и иногда изредка критиковали в то время, по иронии судьбы, оценивая книгу вне досягаемости любого из бедных), он настаивал на том, чтобы физическая книга стала призом сама по себе; выкинув исходные явно скопированные копии, он заявил, что привязка должна быть первоклассной с золотыми надписями на позвоночнике и передней обложке. Страницы также должны были быть золотыми позолоченными, сопровождаемыми четырьмя полными страницами цветных ручных гравюр, четырьмя гравюрами на дереве и титульными страницами, напечатанными ярко-красными и зелеными чернилами.

Все это было дорогостоящим, что привело к значительному увеличению издержек производства по сравнению с первоначальными прогнозами. Как уже упоминалось, это также оценивало книгу из диапазона, который любой из бедных мог когда-либо себе позволить, хотя, возможно, Диккенс не возражал против этого; в то время как книга была технически за бедные в некотором смысле, его целевая аудитория читателей на этом была фактически теми, кто был немного более состоятельным - возможно, объясняя свой выбор, чтобы не тратить никаких средств на строительство физической книги, чтобы помочь ему больше привлекать богатых на один взгляд.

Какова бы ни была его истинная мотивация здесь, несмотря на то, что книга хорошо продавалась, первоначальная высокая стоимость производства оставила его с предельной прибылью всего в 230 фунтов стерлингов с первого запуска (около 20 000 фунтов стерлингов сегодня), число которых, как сообщается, было в четыре раза меньше, чем у него было ожидается.

Впоследствии бесчисленные фальшивомонетчики опубликовали и сами продали эту историю (сильная защита авторских прав на самом деле не была чем-то в то время), что еще больше помешало его прибыли в более поздних изданиях, хотя он продолжал зарабатывать удачу по книге в значительной степени благодаря живым показаниям история, в которую входил Диккенс, играющий на части, пока он читал.

Хотя первоначально не достигая цели решения своих финансовых трудностей (хотя это и помогло, по крайней мере, помогло), книга имела предполагаемый эффект для общественности, поскольку она утверждала, что Журнал Джентльмена весной 1844 г., что Рождественская песня была непосредственно ответственна за значительный рост благотворительной помощи, которая произошла в Великобритании в течение нескольких месяцев после публикации книги.

Как отметил британский автор Г.К. Честертон позже провозгласил,

Красота и настоящее благословение истории не лежат в механическом заговоре, покаяние Скруджа, вероятное или невероятное; они лежат в великой печи реального счастья, которая светится через Скрудж и все вокруг него … Будут ли рождественские видения или не будут конвертировать Скруджа, они нас преобразуют …

Бонусный факт:

Хотя никто не знает наверняка, поскольку Диккенс, похоже, не упомянул в форме, которая пережила сегодня его рассуждения по имени «Ebeneezer Scrooge», он предположил, что его выбор названного имени был очень преднамеренным. Начнем с того, что Scrooge, имя, которое, по-видимому, придумал сам Диккенс, считается производным от устаревшего английского слова «scrouge», что означает «сжать или нажать». Поддержка этого понятия дается в описании открытия персонажа, являющегося тем, кто был «плотно сжатой рукой на измельченном камне … сжимая, мучив, хватаясь, соскабливая, сжимая, алчный, старый грешник!»

Что касается названия «Ebeneezer», происхождение этого имени не было бы потеряно для его многих религиозных поклонников. Это происходит от иврита для «камня» и «помощника» - таким образом, «камень помощи». В своем упоминании в Библии особый камень, названный Эбен-хаезар, использовался как символ воспоминания о поражении израильтянами филистимлян с помощью божественной помощи. Таким образом, предполагается, что выбор Диккенса первого имени для персонажа был выбран, возможно, так как сам Скрудж должен был функционировать как что-то вроде «камня памяти» для всех, помогая людям помнить о сохранении духа благотворительности не только на Рождество, но круглый год.

Было ли это намерение Диккенса или нет, другой интересный выбор слов, не знакомый многим сегодня за пределами этой истории, - это слово «humbug». Так что же такое обман? В то время это слово просто означало что-то (или кто-то), который был самозванцем или мошенничеством. Следовательно, когда Скрог назвал Рождество обманом, он назвал всю идею праздника мошенничеством.